«…Старость — это разобранная новогодняя елка. Исчез аромат хвои, падают желтые иголки, лысые веточки торчат, обрывки серебра. И я бы поверил, что праздник жизни кончился, но всегда вдруг находишь одну-единственную забытую игрушку — и она сулит надежду, что пусть хоть через год, но радость придет снова…»

В России любят метафоры и понты — причем литературные метафоры являются, как правило, именно понтами.

В сущности же на свете нет ничего устойчивого. Человек — это только волна. Человечество — это море.

Многовариантность важна не только в работе. Способность сломать стереотип поведения — очень важная вещь в плане безопасности.
Обычно я перемещаюсь по одному и тому же маршруту. Я привык к нему, я знаю, где надо притормозить, где ускориться, я еду практически наизусть. Но вот в какой-то момент я вдруг чувствую какую-то тревожность, что-то меня беспокоит, что-то идет не так, а что — непонятно. Интуиция не выдает мне полный пакет информации — мне просто не нравится текущий момент. В таком случае я принимаю решение изменить свой маршрут или сделать на маршруте что-то, чего никогда не делал. Могу остановиться и купить газету, которую никогда не покупал, могу позвонить человеку, которому не звонил сто лет — словом, могу сделать что угодно, что не вписывается в мой постоянный ритуал. Для чего? Для того, чтобы не попасть на самый пик накопленных ошибок.

Мир гибнет. и это происходит прямо сейчас на ваших глазах, и я объясню почему.
… Все люди не хотят понимать ни самих себя, ни друг друга, ни знакомых, ни то, что происходит вокруг, и вообще ни в чем не хотят разбираться.

Искатель — это тот, кто ищет; не обязательно тот, кто находит. Это также и не тот, кто обязательно знает, что именно он ищет. Это всего лишь тот, для кого собственная жизнь — это поиск.

У тайн есть особенность — их невозможно хранить, если не поделиться ими по крайней мере еще с одним человеком. Иначе их гнет невыносим.

Правду сказать, я неохотно знакомился с русскими за границей. Я их узнавал даже издали по их походке, покрою платья, а главное, по выраженью их лица. Самодовольное и презрительное, часто повелительное, оно вдруг сменялось выражением осторожности и робости… Человек внезапно настораживался весь, глаз беспокойно бегал… «Батюшки мои! не соврал ли я, не смеются ли надо мною», — казалось, говорил этот уторопленный взгляд… Проходило мгновенье — и снова восстановлялось величие физиономии, изредка чередуясь с тупым недоуменьем.

«Воображение — как гоночная машина. Если оно видит маршрут, на каждом повороте которого висят запрещающие знаки и напоминания о допустимой скорости, оно впадает в тоску и вообще отказывается ехать.»

Что бы я ни делала, как бы ни старалась, женщина северной закалки оставалась неприступной как паспортистка в обеденный перерыв.
© Матвей Лебедев, «Чертов интернат»

— Вечер обещает быть замечательным, — солнечно улыбнулся день.
— Вечер наобещает, а мне расхлебывай, — недовольно зевнуло утро. — Пойду лучше заварю себе кофе.

Освобождение не всегда становится избавлением.

Протяженность минут многолика: она меняется в зависимости от нашего душевного состояния. Если мы с нетерпением чего-то ждем, минуты невыносимо тягучи, а если мы боимся опоздать и торопимся, они тают мгновенно, как снежинки, падающие на теплую руку.

Прощать содеянное зло так же преступно, как и творить его.

Никогда не спеши разоблачить обман и притворство противника: они всегда твоё лучшее оружие против него.

И все-таки человек нуждается в друге. Не только для того, чтобы быть любимым. Просто, чтобы делиться своими чувствами.

О спокойной силе и силе спокойствия.

Ты мужчина!
И это не слово, это сила.
Спокойная сила и сила спокойствия.
Это внимание и уважение.
Это терпение и план.
Это правдивость решения и действий.
Это путь к концу.
Это мужество перед лицом врага.
Это защита дома.
Это поклон женщине и нежность ребенку.
Это постоянный поступок и держать слово.

Не обязательно быть религиозным человеком, чтобы верить в нравственность.

Мне не под силу переделать этот мир, а значит, придётся терпеть всё, что в нём есть, включая тебя…)))

Предоставлять свою судьбу случаю — все равно что идти ко дну. Плывите!